Одним из четверых отцепленных от чемпионата мира в российской сборной оказался полузащитник "Зенита" Андрей Аршавин. Впрочем, по словам игрока, решение Романцева не стало для него неприятным сюрпризом.

     — Вы морально готовили себя к отрицательному исходу?

     — Скажу откровенно: я чувствовал, что меня не возьмут.

     — По причине…

     — Если реально смотреть на вещи, я не сильнее кого-либо в этой команде. К тому же практически у всех опыт выступлений на высоком уровне гораздо больше. Да и сразу по прошествии матчей на Кубке LG я понял: проявить, как следует, я себя не сумел. Это был шанс, но воспользоваться им мне было не суждено. Считаю, по этой причине меня и не взяли на чемпионат мира.

     — После того, как вы попали в "список 27", все мысли были исключительно о решении Романцева?

     — Нет, я не зацикливался и не думал об этом. На базе нас было три человека — я, Кержаков и Измайлов. Мы здорово провели время, отдохнули. Тему, кто поедет, а кто нет, практически не обсуждали. Зачем, если можно поговорить о многом другом.

     — Судя по вашему бодрому голосу, потрясение обошло вас стороной?

     — Да, это так. Когда Гершкович оглашал окончательный список и я не услышал своей фамилии, эмоций никаких не испытал. Просто воспринял как должное.

     — И все-таки верили в чудо?

     — Скорее нет, чем да.

     — Что сделали первым, когда вас отпустили после оглашения списка?

     — Сначала все двадцать три счастливчика подошли к нам, кого не взяли, и попытались успокоить. Говорили, у меня еще все впереди, так что расстраиваться не стоит. На самом деле это так. Мне легче перенести отсутствие на чемпионате мира, в отличие, скажем, от Омари Тетрадзе. После этого я пошел в свой номер и взял в руки мобильный телефон.

     — Звонили родителям?

     — Да, сначала набрал домашний телефон, затем друзей. Там не обрадовались, конечно, но постарались также поддержать меня. Хотя, повторюсь, я не так сильно расстроился, чтобы успокаивать меня.

     — На ваш взгляд, на дальнейшей карьере это никак не скажется? Можно потерять уверенность в своих силах.

     — Ее может потерять кто угодно, только не я. Мне двадцать два года, карьера только начинается. Наоборот, теперь у меня есть конкретная цель — в следующем отборочном цикле закрепиться в составе сборной.

      Советский спорт